Не было печали [= Богиня мести ] - Ю Несбе
Шрифт:
Интервал:
Рождественский вечер для консорциума страховых обществ «Нордеа» наступил раньше положенного, ведь все украденные на Бугстадвейен деньги до единой кроны были найдены в багажнике машины Тронна.
Шли дни, шел снег, и продолжались допросы. В пятницу во второй половине дня, когда все уже порядком намаялись, Харри спросил Тронна, почему его не вывернуло, когда он убил свою жену выстрелом в голову — ведь он не выносит вида крови? Тронн долго смотрел в объектив видеокамеры в углу. А потом просто покачал головой.
Но когда допрос закончился и они возвращались по «Кишке» в камеру предварительного заключения, он вдруг обернулся:
— Кровь, Харри, разная бывает.
В выходной Харри, сидя на стуле у окна, наблюдал, как Олег с соседскими пацанами строит снежную крепость в саду перед деревянной виллой. Ракель спросила, о чем он думает, но Харри на вопрос не ответил, а вместо этого предложил прогуляться. Она надела ушанку и варежки. Когда они шли мимо Холменколлена, Ракель спросила, не пригласить ли им отца и сестру Харри к ней домой на Рождество.
— Ведь, кроме нас, никого больше не будет, — сказала она и стиснула ему руку.
В понедельник Харри и Халворсен вернулись к делу Эллен. Они начали с самого начала. Опросили известных им уже свидетелей, снова прочли прежние рапорты, проверили информацию от агентов и выявленные еще тогда следы. Как выяснилось, ведущие в никуда.
— У тебя есть адрес того, кто видел Сверре Ульсена вместе с одним типом в красной машине на Грюнерлёкка? — спросил Харри.
— Квинсвик. Он зарегистрирован по адресу родителей, но мы его там вряд ли застанем.
Войдя в пиццерию Херберта, Харри не лелеял особых надежд что-то разузнать о Рое Квинсвике. Но поставив кружку пива одному пацану с логотипом Национального Альянса на футболке, он почерпнул весьма важную информацию о том, что долг сохранять тайну на Роя больше не распространяется, поскольку недавно он бросил своих бывших дружков. Рой, по-видимому, встретил девушку-христианку и утратил веру в нацизм. Никто не мог сообщить ее имя или адрес, по которому Рой нынче проживает, но кто-то вроде бы видел его распевающим псалмы среди членов Филадельфийской общины.
Метель намела сугробы, и на центральных улицах замельтешили снегоуборочные машины.
Женщину, в которую стреляли во время ограбления филиала «Норвежского банка» в Гренсене, выписали из больницы. На фотографиях в «Дагбладет» она показывала пальцем на то место, куда вошла пуля, и, приложив два пальца к груди, отметила расстояние до сердца. Как было написано в газете, теперь она собиралась весело встретить Рождество дома с мужем и ребенком.
На той же неделе в среду в десять утра Харри сбил снег с ботинок и постучал в дверь конференц-зала № 3 Управления полиции.
— Входи, Холе, — услышал он громовой голос судьи Вальдерхауга, руководителя комиссии Службы внутренней безопасности полиции, расследующей инцидент со стрельбой в районе Пакгауза. Харри сел на стул перед собранием из пяти человек. Кроме судьи Вальдерхауга в группу входили прокурор, два следователя, женщина и мужчина, и адвокат Ула Лунде, лихой, но способный и реально мыслящий парень, с которым Харри был знаком.
— Нам бы хотелось до рождественских отпусков представить заключение прокурору города, — начал Вальдерхауг. — Не мог бы ты по возможности кратко и подробно изложить свою позицию по этому делу?
Харри рассказал о своей недолгой встрече с Альфой Гуннерудом под аккомпанемент стука клавиатуры следователя, набиравшего его показания. Когда он закончил, судья Вальдерхауг поблагодарил его, порылся в бумагах, пока не нашел нужную, и посмотрел на Харри поверх очков.
— Нам бы хотелось знать, не был ли ты удивлен, услышав, что Гуннеруд направил оружие на полицейского, исходя из своего впечатления о нем во время вашего краткого рандеву?
Харри вспомнил, о чем подумал, увидев Гуннеруда в подъезде. Пацан, боящийся, что его сейчас снова побьют. Но никак не хладнокровный убийца. Харри встретил взгляд судьи и ответил:
— Нет.
Вальдерхауг снял очки:
— Но ведь когда Гуннеруд увидел тебя, он не полез за оружием, а предпочел убежать. Почему же, по-твоему, встретив Волера, он изменил тактику?
— Не знаю, — ответил Харри. — Меня там не было.
— То есть ты не считаешь, что это странно?
— Считаю.
— Но ты ведь только что сказал, что не удивился.
Харри слегка откинулся на спинку стула:
— Я уже долгое время служу в полиции, господин судья. И меня больше не удивляет, что люди совершают странные поступки. Даже убийцы.
Вальдерхауг снова надел очки, и Харри показалось, что на его морщинистом лице промелькнула легкая улыбка.
Ула Лунде кашлянул:
— Как тебе известно, старший инспектор Том Волер был на короткий период отстранен от исполнения служебных обязанностей в связи с закончившимся подобным же образом задержанием молодого неонациста.
— Сверре Ульсена, — пояснил Харри.
— В тот раз Служба внутренней безопасности не нашла оснований рекомендовать прокурору города возбудить уголовное дело.
— Вы всего неделю работали, — сказал Харри.
Ула Лунде вопросительно посмотрел на Вальдерхауга. Тот кивнул.
— Так или иначе, — продолжил Лунде, — мы, разумеется, находим поразительным факт, что тот же человек вновь оказался в той же ситуации. Нам известно, что в полицейском корпусе силен дух корпоративной солидарности и сотрудникам неприятно ставить коллег в неловкое положение… э-э… как бы это…
— Заложив их, — подсказал Харри.
— Что-что?
— По-моему, ты слово «заложить» подыскивал.
Лунде снова обменялся взглядами с Вальдерхаугом:
— Я знаю, что имею в виду, но мы предпочитаем называть это «сообщать важную информацию», чтобы правила игры соблюдались. Ты не согласен, Харри?
Передние ножки стула, на котором сидел Харри, со стуком опустились на пол:
— Да в общем-то да. Просто я в терминах не так силен, как ты.
Вальдерхауг уже больше не мог скрывать улыбку.
— Не слишком в этом уверен, Холе, — сказал Лунде, у которого на губах тоже появилась улыбка. — Хорошо, что ты согласен со мной, и раз уж ты много лет работал вместе с Волером, мы исходим из того, что ты хорошо знаешь его характер. Сотрудники, с которыми мы уже беседовали, отмечали бескомпромиссный стиль обращения Волера с уголовниками, а порой и не только с ними. Разве Том Волер настолько безрассуден, чтобы вдруг застрелить Альфа Гуннеруда?
Харри долго смотрел в окно. За снежной пеленой лишь угадывались контуры Экебергского кряжа. Но он знал, что кряж на месте. Сидя за столом в кабинете Управления, он годами наблюдал его там, и он навсегда там останется, зеленый летом, черно-белый зимой. Его не сдвинуть с места, он навсегда пребудет там, и это просто факт. А самое замечательное в фактах то, что можно не думать, желательны они или нет.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!